Три года назад Крым вернулся в состав России. При этом огромную роль имел не только сам факт воссоединения полуострова с Большой землей, но и долгоиграющие последствия от этого события. О том, что мы поняли и приобрели за это время. И что еще нам предстоит понять и приобрести.
Возвращение Крыма в Россию относилось к числу тех исторических событий, значение которых понимается практически всеми уже в тот момент, когда они случаются, что, собственно, и является вернейшим показателем масштабности произошедшего.
Поэтому неудивительно, что воссоединение Крыма по недавним опросам наши граждане ставят в один ряд с победой в Великой Отечественной войне и полетом Гагарина. Более того, «возвращение Крыма» занимает второе место среди всего, чем люди гордятся в русской истории, уступая лишь 9 Мая (83% гордятся Победой) и чуть превосходя 12 апреля (43 на 41%).
Не преувеличено ли значение того, что произошло три года назад? Понятно, что люди выбирают в первую очередь то, чему были свидетелями сами или на чем они были воспитаны. Странно было бы, если бы большинство наших современников городилось победой над Наполеоном или взятием Казани. Но большое значение события 18 марта 2014 года оправдано во всех смыслах – и в первую очередь потому, что означает вовсе не только возвращение Крыма в родную гавань.
Тогда началась «русская весна» – то есть закончилась «русская зима». Которая стояла на дворе почти четверть века, с тех пор, когда в результате «ошибки реформирования» был развален Советский Союз. Многим казалось, что эта зима будет вечной. Конечно, она уже не была такой злой, как в 90-е – к началу 2014-го Владимир Путин уже починил «обогревательные приборы», и в большей части «Русского дома» можно было не только жить, но и строить перспективные планы... Но общее самоощущение «проигравших» все равно оставалось определяющим для коллективного бессознательного русского народа.
Победа на сочинской Олимпиаде в феврале 2014-го теперь уже воспринимается как предзнаменование надвигавшегося тогда Крыма. Март вернул русским чувство победы – хотя, казалось бы, в тот момент мы «всего лишь» вернули часть утраченного. Но вернули, преодолели, сказали всё, стоп, «назад ходу нет». В этом было всё – и распрямившаяся пружина, о которой тогда напомнил Западу Путин, и вызов, и новая глава русской истории. Да и не только русской – Крым стал рубежом, переходом к другому периоду в мировой истории.
То, что этот шаг сделал Владимир Путин, не означает, что все дело в какой-то его особой решимости. Нет, всё к этому шло. Хотя и личная роль Путина в событиях тех дней, конечно же, огромна. Но президент тогда все-таки действовал как продолжатель русской истории, как проводник русских национальных интересов, как инструмент в руках русской цивилизации. О том, что Крым будет, было понятно еще в 2000-м, когда страна развернулась от обрыва к собиранию; в 2007-м, когда Путин объявил о том, что Россия возвращается. Крым был предопределен самим фактом восстановления России. И когда он и в самом деле случился, стало ясно, что все идет по плану.
Не мифическому «плану Путина», а плану русской истории, который никто не видел, но по которому, на самом деле, все работают. Плану восстановления, возвращения, собирания, расширения. Благодаря которому тысячелетняя Россия росла, падала, вставала и снова расцветала.
И даже те испытания, которые принес Крым, точно так же естественны и оправданны, хотя и тяжелы, и даже ужасны. Речь не о блокаде или санкциях, о которых уже и не вспоминают русские люди, а о гражданской войне, в которую свалилась Украина, то есть часть русского мира. Да, сейчас гражданская война приостановлена, но даже в холодной фазе она чрезвычайна опасна. В первую очередь самим фактом наличия постоянной угрозы ее возобновления. Но и тем, что смута на Украине продолжается, и нам предстоит еще сделать очень многое для прекращения геополитической операции по противопоставлению двух частей целого, для противодействия плану стравливания «Украины – не России» с Россией как таковой.
И нет сомнений, что все получится – может быть, не так быстро, как хотелось бы, но получится. И русский мир снова будет единым, и Украина вернется домой, и все раны начнут затягиваться. Для этого есть и благоприятные внешние обстоятельства (которые, кстати, меняются благодаря Крыму), и необходимая внутренняя собранность. И главное – то, что Россия начала, повернулась, пошла.
Если русские начинают что-то делать, если они ставят себе цель и при этом уверены в своей правоте, то они доводят дело до конца. Чего бы это ни стоило, но в отношении собирания русского мира и восстановления большой России мы имеем дело с особым, внутрисемейным делом, поэтому тут вопрос цены стоит особо. Точнее даже не цены, а методов.
В случае с Украиной это означает, что как бы ни бесновалась противоположная сторона, адекватного ответа не будет, потому что мы выступаем не просто как старшие, а как разумные братья. К сожалению, вылечить помраченных Россия сейчас не может. Но может внимательно наблюдать за тем, как они дойдут до конца, то есть своими собственными руками разрушат попавшую им в руки Украину. Наблюдать, чтобы в нужный момент подхватить на руки разваливающуюся незалежную.
Крым не свел все вопросы будущего России к тому, что происходит на Украине. Он послужил изменениям в русском самосознании в целом, помог ускорить понимание своего места в мире и своей самодостаточности. Но уже не как Российской Федерации, а как большой России, как русского мира, как русской цивилизации. Это другой масштаб, это другая ответственность, но это и гораздо большие возможности.
РФ не может быть простым, обычным государством – не потому что у русских «всё не как у людей», а потому что мы еще не отработали свой долг, не выполнили тот исторический минимум, который мы должны нашим предкам. Этому молчаливому большинству русского народа, которое пристально смотрит на нас из вечности. И 18 марта 2014 года мы начали сдавать экзамен перед русской историей.