Уже 18 лет, как для большинства грузинских граждан Абхазия – закрытая зона, но все эти годы было сознание, что Абхазия – это территория Грузии и с абхазами можно договориться. Теория о том, что воевали не с абхазами, а с русскими, не только перешла в политическую практику – в нее поверили. Сейчас в качестве главного доказательства справедливости теории приводят признание Российской Федерацией сепаратистских регионов Грузии. Что изменилось в политике России в отношении Сухуми и Цхинвали? Практически ничего. Разве что в Абхазии и Южной Осетии завершилось строительство российских баз и Москва уже не скрывает финансирования непризнанных республик – напротив, заключаются двусторонние соглашения: сотрудничество приобретает юридическую основу. При этом международное сообщество Абхазию и Южную Осетию не признает. О ситуации в Абхазии говорит замминистра иностранных дел абхазского правительства Максим Гвинджия.
- Что изменилось в Абхазии после того, как ее признала Россия?
- Если приехать в Абхазию сейчас, то можно увидеть самое главное изменение: люди поверили, что война им не грозит. Но о стабильности в регионе говорить пока трудно: судя по тем действиям, которые продолжает предпринимать Грузия, Кавказ еще столкнется с проблемами. Участились теракты. Это связано с тем, что Грузия стремится дестабилизировать обстановку в бывшей зоне безопасности (это зона, граничащая с Грузией). Кроме того, Тбилиси хочет, чтобы патрулирование осуществляли наблюдатели Евросоюза. Однако ЕС до сих пор не дал нам четкого понимания того, как наблюдатели этой организации будут пресекать такие действия Грузии и будут ли пресекать вообще. Проблема в том, что основной целью международных наблюдателей, которые находятся в Грузии, является замена российских миротворцев. Вернемся к августовским событиям: этот регион – Абхазия, Южная Осетия и Грузия – один из самых насыщенных конфликтных регионов в мире с точки зрения присутствия миротворцев – ООН, ОБСЕ, ЕС – и несмотря на весомое присутствие таких важных политических игроков, не удалось остановить и, что самое главное, предотвратить конфликт – хотя для этого были все механизмы.
- Какие механизмы? Когда слово берут военные, процесс мирного урегулирования парализуется. И как раз благодаря усилиям международного сообщества августовская война была приостановлена.
- Система международных отношений, системы ООН и ОБСЕ, доказали свою несостоятельность. Они основаны на старых подходах, а времена меняются, меняются конфликты. И до тех пор, пока международные организации будут основываться на подходах холодной войны, они не смогут помочь в урегулировании современных конфликтов. Самое главное – установить, к какой цели стремится одна из конфликтующих сторон. Мы не раз заявляли, что Грузия намерена решить конфликт военным путем, несмотря на заявления о мирных инициативах. Доказательство – усиленная милитаризация: Грузия получала военную помощь от многих стран мира. Сегодня надо искать новые механизмы урегулирования, и самый главный механизм должен обеспечивать долгосрочную безопасность. Если же одна из сторон перейдет черту, международное сообщество должно реагировать.
- Вот вы говорите о реакции. Международные организации весьма жестко отреагировали на строительство российских военных баз в Абхазии и Южной Осетии, а строительство не только не прекратилось – оно на днях успешно завершилось, и российские военачальники анонсируют проведение летних учений...
- Мы рассматриваем российские военные базы как гарантию безопасности, благодаря которой мы можем сократить расходы на вооружение и сконцентрироваться на социальных проблемах. Для нас это безопасность. Нам это нужно: ситуация так сложилась, что сегодня небезопасно.
- А в Сухуми не задумываются над тем, что в условиях, когда российских военных в Абхазии будет порядка 10 000 (так нам по телефону сказал Сергей Шамба) и с ними приедут их семьи, то абхазы могут вообще исчезнуть? Вы не боитесь, что не удастся сохранить этническую идентичность?
- Конечно, нет. Это зависит от нас.
Одним из аспектов нашей озабоченности является вопрос о возможном вступлении Грузии в НАТО. Конечно, мы пониманием, что вступление Грузии в НАТО или другие международные организации – это внутреннее дело республики, но когда Грузия многократно заявляет, что готова использовать международный механизм для разрешения внутренних конфликтов, то это вызывает у нас серьезную озабоченность.
- В Тбилиси серьезную озабоченность вызывает положение жителей Гальского района. Людей притесняют по национальному признаку.
- Большая часть информации о Гальском районе преувеличена. Я не отрицаю, что в Гальском районе ситуация очень напряженная, но Абхазия не заинтересована, чтобы на ее территории была нестабильность. Погибают, в основном, пограничники и сотрудники абхазской милиции. За всё время после войны мы потеряли около 800 человек. Жители Гальского района зачастую становятся заложниками тех элементов, которые проникают туда с территории Грузии. Мы думаем, что это происходит потому, что людей, которые переехали жить из Грузии в Абхазию, считают предателями. Это наша территория, и мы хотим, чтобы там всё было стабильно. Гальский район – очень богатый сельскохозяйственный регион, и нам выгодно, чтобы он работал, чтобы люди жили нормально, получали зарплату, дети ходили в школу.
- Распространилась информация, что в школах Гальского района грузинским детям не дают возможности получать образование на родном языке.
- Я знаю, это было подтверждено многими международными организациями. Я сам был в этих школах. Я видел, что дети говорили на грузинском языке. Многие предметы преподаются на грузинском языке, но есть проблемы с историей и географией. Поэтому мы и хотим возобновить встречи в Чубурхинджи. Есть практические вопросы, которые должны решать эксперты. Надо встречаться чаще, чем в Женеве. Приезжать в Женеву и обсуждать детали – сложно. В Женеве обсуждаются общеполитические вопросы, проблемы с терминологией, которые мешают решать практические задачи. Мы с Грузией, несмотря на очень плохие отношения – соседние страны. Как бы мы этого ни хотели, мы живем бок о бок. Мы не можем сказать друг другу: вас нет или вас нет. Нам надо решать конкретные задачи.
- Все-таки вы считаете, что альтернативы мирному урегулированию конфликта нет?
- Безусловно. Но если говорить о мирном урегулировании между Грузией и Абхазией, необходимо понимать долгосрочные перспективы наших отношений. Мы не можем вырезать Абхазию и перебросить ее в другой регион – нашими соседями всегда будут Северный Кавказ, Россия и Грузия. Если подходить к решению вопроса так, то можно выработать взаимовыгодную систему сотрудничества и соседства. Но если Грузия будет продолжать говорить, что Абхазии не существует, хотя она существует, то ничего не получится. Невозможно вернуть Абхазию в состав Грузии. Это давно ясно. Кстати, многие западные политики обосновывали разницу между Косово и Абхазией тем, что все возможные пути мирного урегулирования между косоварами и сербами исчерпаны; после войны в Южной Осетии стало ясно, какой «интегрирующей» является политика Грузии в отношении нацменьшинств.
- А политика Сухуми в отношении грузинских беженцев «интегрирующая»?
- Общая позиция – да, беженцы должны вернуться. Для этого необходимы условия безопасности. Если беженцы не могут вернуться, то им надо помочь там, где они сейчас живут. Это простые люди, которые пострадали.
- И всё же, каковы будут дальнейшие шаги Сухуми? Факт, что пока Абхазию признали только Россия и террористическая группировка «Хамас». Судя по заявлениям руководителей ведущих стран мира и международных организаций, список этот вряд ли пополнится в обозримом будущем.
- Мы будем продолжать лоббировать наши интересы, наше признание, на международном уровне. Вопрос признания государства зависит от многих причин, и мы не можем никого заставить – мы просим. После признания Косова мы не раз заявляли, что не хотим, чтобы признание Абхазии было конфронтационным и выглядело как месть. Россия признала нас не из-за Косова – у России не было другого выхода. Фактически, Абхазия существует как независимое государство уже 15 лет. Мы начали развивать свою разрушенную экономику после войны с отрицательного баланса, и делали это в условиях абсолютной изоляции. И только в последние несколько лет мы смогли развить какие-то торговые связи – в первую очередь с Россией. Вы знаете, что Абхазия привлекательна с точки зрения туризма. Поэтому у нас есть серьезные основания для того, чтобы повышать бюджет с каждым годом. Количество туристов – если, конечно, ситуация стабильная – большое. В прошлом году из-за событий в Южной Осетии туристов было меньше, чем год или два назад. Тем не менее, число туристов растет, и за счет этого мы активно развиваем экономику. У нас очень хорошо развиваются различные секторы – в первую очередь, банковский и строительный.
- Абхазия участвует и в строительной кампании, связанной с сочинской олимпиадой. Причем участие это, по данным грузинских ученых, может обернуться экологической катастрофой. С пляжей вывозятся песок и гравий, вырубаются парки и леса...
- Парки и леса не вырубаются, потому что есть специальный закон, запрещающий это делать. Раньше мы экспортировали древесину, но мы прекратили это делать уже несколько лет. Мы планируем поставлять в Сочи строительные материалы. Для строительства олимпийской инфраструктуры необходимо около 130 миллионов тонн гравия. Мы поставим около 40 миллионов тонн – это одна треть. Мы рассматриваем олимпиаду в Сочи как огромный импульс для развития нашей экономики. Но этот гравий поставляется не в ущерб экологии. Наша служба экологического надзора – серьезная организация. Я знаю людей, которые там работают – они полностью отдаются идее защиты окружающей среды. Гравий, который будет поставляться в Сочи, берется из устьев рек, благодаря этому мы проводим работы по укреплению берегов. Вы знаете, что горные реки часто меняют русло и это создает проблемы для многих сельскохозяйственных угодий, которые находятся, в основном, у рек. Экспорт гравия позволяет нам контролировать русла этих рек. Кстати, один из проектов, вызвавших скандал, когда российские войска восстанавливали абхазскую железную дорогу, был связан именно с экспортом гравия.
- А что касается ИнгуриГЭС? Со стороны оппозиции было немало нареканий в адрес грузинских властей из-за совместного меморандума «Интер РАО ЕС» и минэнергетики Грузии о совместной эксплуатации ИнгуриГЭС. Какой позиции придерживается Сухуми?
- ИнгурГЭС, кстати – один из первых взаимовыгодных для Грузии и Абхазии проектов: в этом вопросе Абхазия и Грузия сотрудничают прямо с конца войны. С этого сотрудничества нам надо брать пример: значит, если обе стороны заинтересованы, мы можем найти общий язык. Нам необходим ИнгурГЭС, и, конечно, надо продолжать сотрудничество: ИнгурГЭС – объект, который нельзя поделить.
У нас много соседей в черноморском бассейне, и мы хотим строить нашу политику на стабильности и безопасности и налаживать экономические контакты, в том числе и с Грузией. Мы надеемся, что Грузия будет политически стабильной. Однако, судя по ситуации в самой Грузии, в ближайшее время эта страна будет находиться в процессе трансформации.