Это должен был быть обычный декабрьский день — середина рабочей недели, 7 декабря 1988 года. Люди с легким предновогодним настроением занимались своими делами, когда за 19 минут до полудня задрожали горы. Природе хватило всего 30 секунд, чтобы погрести под собой десятки тысяч человек, некоторые из которых так и не увидели больше солнечного света. По официальным данным, погибли 25 тыс. человек, около 140 тыс. пострадали, 514 тыс. человек лишились крыши над головой. Тогда Армении помогали всем миром — 111 стран. О трагических событиях тридцатилетней давности вместе с очевидцами событий вспоминали корреспонденты «Известий».
Отголоски страшного дня
Землетрясение назвали по имени города Спитак. Именно здесь находился эпицентр, а магнитуда достигла 10 баллов по 12-балльной шкале. Город был разрушен практически полностью. Как заявили «Известиям» в мэрии Спитака, говорить о полном восстановлении нельзя до сих пор. Несмотря на 30 лет, прошедших с момента трагедии, в населенном пункте всё еще ведутся работы по устранению его последствий.
— Сейчас, 30 лет спустя осталось 430 семей, у которых нет дома. Они живут в вагончиках. Когда точно им дадут жилье — сказать не можем, наверное, никто не может, — сообщили «Известиям» в муниципалитете. — Уже неделю как к нам со всего мира прилетают люди, которые тогда откликнулись на зов помощи и сдали кровь. Позавчера приходили летчики, возившие тогда детей в больницы всего Союза. Спитак помнит всех, кто помогал. В честь стран, которые предоставили нам помощь, мы называем целые части города. В честь России назван район возле мэрии — Русакан.
Маленького мальчика Галуста катастрофа застала за школьной партой. В третьем классе общеобразовательной школы № 10 города Ленинакан шел урок, когда стихия как карточный домик сложила учебное здание. Он вспоминает эти моменты обрывочно, настолько неожиданным и шокирующим было происходившее.
— Почти все мои воспоминания сохранились с момента, когда нас вытащили из-под завалов. Я пролежал под ними больше двух суток вместе со всем классом. Перед тем как нас завалило, я помню, как учительница побежала в нашу сторону в надежде заслонить часть моих одноклассников своим телом от падающих стен и потолка. Но ей не хватило считаных секунд. Мы все в один момент провалились вниз, и нас накрыло панельными плитами и строительными камнями. Я успел схватить за руку свою одноклассницу Тагуи. Все эти бесконечные два дня она была единственным человеком, присутствие которого я мог ощущать, — делится своей историей Галуст.
По воспоминаниям его сестры Лалы, вокруг школы беспрестанно, пока работали спасатели, стояли родственники погребенных заживо детей, теша себя призрачной надеждой на чудо. Мальчик, насколько хватало сил, не переставал звать на помощь, и в один момент, спустя уже двое суток, Лала услышала его слабый голос, прорвавшийся сквозь обломки здания.
— Помню момент, когда спасатель добрался до меня и начал тянуть вверх. Я и Тагуи всё это время держались за руки, но, когда Михаил, так звали спасателя, вытаскивал меня из завала, моя рука разжалась. Тагуи осталась там.
Спасатели продолжали работать до изнеможения. Прошло еще несколько часов. Им удалось искусно расколоть плиту, закрывавшую путь девочке на свободу. Конструкция не обрушилась, и Тагуи спасли.
— На тот момент она, как и я, не понимала, что происходит. Собравшиеся люди передавали нас по рукам в сторону палатки и костра. Там мы продолжали ждать, когда родные нас найдут и когда вытащат других одноклассников. Спасательные работы шли без остановок. Мы каждый день приходили вдвоем на это место в надежде дождаться оставшихся ребят и учительницу. Этого так и не произошло.
Галуст и Тагуи оказались единственными, кого смогли спасти из всего класса.
Когда мужчины плакали
Для 28-летней девушки Карине Атанесян это был третий день работы в психоневрологическом диспансере города Ленинакан (ныне Гюмри. — «Известия»). Некоторое время назад она переквалифицировалась в психиатра и принимала своего первого пациента. В этот момент ее и застал подземный толчок.
— Мы выскочили из здания, прямо перед нами рушились многоэтажки, но я не слышала шума, было сужение сознания. Сразу после первого толчка я побежала к дому своей сестры, — вспоминает Карине. — Улицу, на которой она жила, было не узнать. По дороге я видела людей, покрытых кровью, лица в белой пыли. Деревья перегибались до земли, — это был второй толчок. Было ощущение, что это кино, декорации. Люди были в разорванных одеждах, кричали, просили помочь. В белой пыли и штукатурке я застала и свою сестру с двухлетним ребенком на руках. Они смогли выбраться из-под обломков. Я с трудом их узнала. Племянника — только по одежде.
Природная катастрофа тогда надломила многих жителей, потерявших своих любимых. Сильные духом люди давали слабину и не могли сдержать окутавшую их боль. Для некоторых, наоборот, время в один момент остановилось и происходившее вокруг уже не имело никакого значения.
— Самое душераздирающее для многих было слышать вой — не плач, а именно громкий вой мужчин, лежавших на груде камней собственных домов, под завалами которых были близкие. Помню женщину окаменевшую, совершенно не реагировавшую ни на что. Она стояла рядом с маленьким гробиком, а на улице было очень холодно, я просто вставила ей в рот таблетку. Их нам привезли врачи из института Склифосовского. В те же дни к нам в приемную одной больницы привели русского молодого солдатика, он сошел с ума от увиденного, не смог вынести.
Палатка вместо школы
Григор Симонян 30 лет назад был обычным семилетним мальчиком из Ленинакана, учился в первом классе и думал, как после уроков вернется домой, где его ждет вкусный бабушкин матнакаш — армянский хлеб. Трагедию он застал будучи на школьной линейке.
— Моя школа состояла из двух зданий, сталинского и хрущевского периодов. Последнее полностью разрушилось, было много жертв. Мне повезло — во время первого толчка я был в другой части школы. Мы выбежали на улицу и стояли в смятении. Я помню, как родители рыскали по школьному двору, искали своих детей, учителя тоже искали учеников, своих коллег. Мы все стояли в школьной форме. Несмотря на холод, возвращаться обратно в здание никто не торопился.
Отец нашел Григора довольно быстро. По его воспоминаниям, день был промозглый и туманный — при мысли о трагедии все выжившие вспоминают именно туман.
— Мы с отцом побежали к тете, потому что у нее был старый дом, и он не был разрушен. По дороге я успел заметить, что от нашей улицы и от нашего дома практически ничего не осталось. На соседней улице я увидел, что здания, где работала мама, больше нет.
Папа Григора тоже участвовал в раскопках. По его словам, это было как ежедневная работа. Все мужчины в доме с утра поднимались, завтракали и шли искать выживших. Где-то через неделю они нашли под завалами тела бабушки и брата.
— Через несколько дней после землетрясения во дворе старого здания школы разбили палатки и возобновили обучение — несмотря на стоявшие холода мы снова учились. Было очень важно не терять семестр, чтобы в следующем году пойти во второй класс. Спустя два месяца мы уже сидели в обычной школе за привычными партами. Многие дети боялись заходить в старое здание школы из страха, что всё повторится. Думаю, я тоже боялся. Поэтому родственники отвели меня к психологу. Это была первая в моей жизни встреча с иностранцем — француженкой из «Врачей без границ». Она говорила на своем языке, а рядом сидела девушка, студентка с филологического факультета из Еревана, и переводила. Со временем я начал ценить то, что тогда сделали «Врачи без границ» всё больше и больше. И в итоге, можете считать это провидением, я сам стал врачом, главой миссии «Врачей без границ» на Украине.
Сострадание не знает границ
На трагедию в Армянской ССР откликнулась не просто вся страна. Новость вслед за волной, вызванной землетрясением, обошла всю землю. В зону катастрофы начали стекаться спасатели, врачи и просто неравнодушные люди, готовые хоть чем-то помочь.
— Один из пунктов политики Израиля — помогать странам, которые находятся в беде. Не важно, есть дипломатические отношения или нет, мы протягиваем руку помощи. Мы сразу же обратились к советским властям с предложением помочь и получить разрешение доставить наши самолеты с гуманитарным грузом в Армению. И Москва согласилась. Мы доставили в район землетрясения медикаменты, создали полевой госпиталь, прислали команду спасателей, которые разбирали развалы. Если задуматься, то решение СССР принять израильскую помощь можно расценивать как первый шаг к дальнейшей нормализации отношений между нашими странами (дипотношения между Россией и Израилем были восстановлены в 1991 году. — «Известия»).
На следующий день после катастрофы приходится важный праздник армянской церкви — День апостола Варфоломея — покровителя Армении. И будто бы сам святой показал, что не бросит эту землю в беде — 8 декабря с предложениями о помощи армянскому народу выступили 111 стран.
«Это очень похоже на войну, которую мы видели только в кино. Чем ближе к месту трагедии, тем резче приметы прифронтовой зоны. Рухнувший павильон автобусной остановки. Дом с отвалившимся фасадом и сплюснутые «жигули». Усиливающийся запах гари. На треснувшей земле — каменные обломки и почему-то кочаны капусты. Где хозяева? Живы ли? <…> Была в этом какая-то нелепость, какое-то уже расхождение с фронтовой кинохроникой — не остовы зданий, как после бомбового налета, а именно горы, холмы, примерно в половину высоты самого здания… И там, на этих холмах — тоже люди. И простите нас за эти страшные слова, но без них мы будем не поняты — там, под этими холмами, тоже люди... В эти дни армия разделила судьбу народа, покой и безопасность которого она охраняет. Под руинами рухнувших зданий погребено немало солдат и офицеров, членов их семей».
Министр здравоохранения СССР академик Евгений Чазов в беседе с корреспондентами «Известий» признался тогда, что не знает с чем сравнить увиденное: «У меня за плечами Чернобыль, знаю, что такое Арзамас, но такого не видел. Масштабы просто катастрофические. Сравнимо разве что с Ташкентом».
Заместитель главы Красного Креста и Красного Полумесяца в СССР Алексей Тюляндин сообщил «Известиям», что в ту же ночь в Москве были организованы передвижные пункты по сбору донорской крови. Несмотря на позднее время, сотни москвичей откликнулись на призыв сдать кровь — на передвижные пункты пришли 829 добровольных доноров. Только в общежитии МВТУ им. Баумана сдали кровь 255 студентов, донорский пункт работал всю ночь.
https://iz.ru/821003/kirill-gulov-elnar-bainazarov/bessrochnyi-rekviem-v...