В Брюсселе в минувшую пятницу завершился очередной двухдневный саммит ЕС, превратившийся к настоящему моменту в высший политический совещательный орган Евросоюза.
Именно саммит принимает решающие политические и экономические решения.
На старте саммит прошел под знаком дебюта нового президента Франции — Эммануэля Макрона. К Макрону было привлечено внимание всех — как участников саммита, так и наблюдателей. Ведь Макрон олицетворяет «знак надежды» Европы на фоне очевидного возобновления, пусть небольшого, экономического роста. От Макрона ждут «позитивной повестки» и «новой Европы». Макрон-«надежды» знаменуют усталость от ставшей привычной фигуры Ангелы Меркель. За обожанием Макрона скрывается и недовольство среди многих членов ЕС германским доминированием. Новый президент Франции на своем первом европейском саммите намеренно предстал антиподом своего предшественника — Франсуа Олланда. Макрон внешне демонстрировал холодность и решительность Бонапарта, когда последний числился «консулом». По-видимому, этот образ он будет предъявлять внешнему миру и дальше.
Если старт саммита прошел под знаком доминирования фигуры Макрона, то в финале саммит демонстрировал общеевропейское единство, олицетворяемое тандемом Меркель — Макрон или Макрон — Меркель — это уж кому, как нравится. На совместной после саммита пресс-конференции канцлер Германии Ангела Меркель и президент Франции Эммануэль Макрон объявили, что собираются строить будущее Европейского союза вместе. Однако единства в отношениях частей Европы в одном важном штришке на саммите совсем не получилось. Макрон на мероприятии публично раскритиковал нежелание Польши, Чехии и Венгрии принимать участие в процессе распределения беженцев между странами Евросоюза. В пятницу президент Франции провел отдельную встречу с лидерами стран Вышеградской группы (V4) — Польши, Венгрии, Чехии и Словакии. В V4 хотели бы увидеть во Франции Макрона определенный противовес Германии Меркель.
Однако сам Макрон до саммита в интервью Süddeutsche Zeitung выразился в том смысле, что «некоторые политические лидеры из Восточной Европы» демонстрируют «циничный подход к ЕС: используют и распределяют полученные деньги без соблюдения ценностей. Европа — не супермаркет». Это был прямой и чуть завуалированный выпад против Польши и Венгрии, лидеры которых проводят у себя дома националистическую политику.
Подобная резкость оказалась безрезультатной. Макрон поговорил за закрытыми дверями с главами стран Вышеградской четверки о распределении беженцев в эти страны по брюссельской квоте, но не достиг успеха. На завершающей пресс-конференции и Меркель, и Макрон вынуждены были признать, что не было никакого прогресса на саммите по этому вопросу. Таким образом, демонстрация европейского единства на саммите не скрыла существующей трещины в отношениях внутри Евросоюза по линии «старая» и «новая» Европа. И в отношении самой «Старой Европы» до сих пор неясно, каким образом можно сформулировать согласованный подход к реформированию и укреплению еврозоны при сохранении общего консенсуса ее участников. Саммит не дал даже намека ответа на этот вопрос.
В германских СМИ уже признано, что разногласия между Берлином и Парижем может вызвать предложенная на саммите Макроном стратегия «регулируемой открытости» для внешней торговли, которая подразумевает некоторый уровень протекционизма по отношению к внешним по отношению к ЕС экономическим акторам. «Регулируемая открытость» не совсем удобна для германских ТНК, которые в интересах экономии расходов вывели свои ключевые производства в тот же Китай. Однако на саммите сами немцы не выступили открыто против предложения Макрона, предоставив подобную возможность другим. На второй день саммита лидеры ЕС разделились по вопросу о защите стратегических секторов в экономике Европы и о предоставлении Европейской комиссии больших полномочий для проверки иностранных инвестиций. Схема предполагает, что Еврокомиссия будет «анализировать» иностранные инвестиции в стратегические сектора, в то время как государства-члены все равно будут принимать окончательные решения об этих стратегических инвестициях. Лидеры Швеции, Нидерландов, Мальты, Португалии, Чехии, Польши выразили озабоченность по поводу предложения Макрона, опасаясь, что оно будет интерпретироваться в протекционистском ключе. На саммите решили вернуться к этому вопросу на следующих общих мероприятиях, т. е. вопрос будет предварительно согласовываться в рамках Европейского совета. Германии удалось на время блокировать французское предложение без собственного очевидного вмешательства.
Признается, что контроль за инвестициями в стратегические сектора — это мера, в основном направленная против Китая, хотя эта страна ни разу не упоминалась в дебатах. Не подтвердились и опасения, что под разговоры о контроле над инвестициями на саммите будет обсуждаться вопрос о российском «Северном потоке-2».
Тем не менее, следует признать главное — актуализированные Трампом в США дебаты о взаимосвязи между открытостью и протекционизмом продолжились теперь в Евросоюзе. Сам ЕС пытается ускорить торговые переговоры с Японией и Мексикой, подчеркивая, что он сам исключительно открыт для их бизнеса. Однако одновременно для противодействия расширяющемуся потоку китайского импорта лидеры ЕС призывают институты ЕС быстро внедрить антидемпинговые меры, которые в настоящее время все еще находятся на стадии переговоров. Лидеры государств-членов также призвали исполнительную власть ЕС выработать пути «повышения взаимности» в сфере государственных закупок и инвестиций. Под взаимностью понимаются двусторонние сбалансированные инвестиции. Если нет «взаимности», то и нет открытости для приема инвестиций.
Главное достижение прошедшего саммита — это очередной шаг на пути медленной реализации европейской оборонной инициативы. Лидеры ЕС на саммите в Брюсселе одобрили франко-германскую повестку на этот счет. Президент Макрон назвал это решение «историческим». Новая общая европейская политика обороны была предложена еще в 2014 году. В 2015—2016 году она обсуждалась, и скептицизм президента Трампа в адрес Евросоюза и НАТО придал «европейской оборонной инициативе» относительную «уверенность» и «смелость». Если планы создания единой европейской армии при текущем уровне интеграции и наличии НАТО остаются не доступными, то нужно начинать с простого и возможного — интеграции военной промышленности в интегрированный европейский военно-промышленный комплекс.
Как когда-то экономическую интеграцию начинали с создания западноевропейского картеля угля и стали, так и теперь полагают начинать с координации военно-технических возможностей в разработке и производстве военной техники. Для этого потребуются унификация вооружений и большая кооперация производства. Оптимисты верят в то, что кооперация в военно-технических разработках позволит сэкономить по ЕС более € 100 млрд.
Предполагается, что общие европейские программы в области разработки военных технологий будут финансироваться из общего бюджета ЕС. Для этого в Евросоюзе по инициативе Еврокомиссии будет создан европейский оборонный фонд — European Defence Fund. Европейская комиссия предложила через него направить € 500 млн в 2019 и 2020 годах. После 2020 года эту сумму предлагают увеличить примерно до € 1,5 млрд. Централизованное финансирование технических программ будто бы позволит создать уже к концу текущего десятилетия 2−3 прототипа новых чисто европейских систем вооружений. Начнут, по некоторым сведениям, с отвечающего требованиям времени европейского беспилотника.
Однако критики утверждают, что эти планы предусматривают простое «субсидирование» национальной оборонной промышленности из фондов ЕС, т. е. будет распространена общая схема работы европейских фондов на новую отрасль. Ну, будет создан еще один брюссельский фонд, который будет раздавать средства по сложившейся бюрократической процедуре. Проку от этого будет мало, полагают скептики.
Макрон отметил, что Франция и Германия настроены в области оборонной политики «идти еще дальше», чем это было согласовано между всеми 28 государствами ЕС. Он сообщил, что переговоры о более тесных франко-германских оборонительных связях станут темой запланированной на 13 июля двусторонней министерской конференции. Меркель, в свою очередь, объявила, что «в ближайшие несколько недель и месяцев мы рассмотрим возможные проекты, критерии, которые необходимо будет выполнить». Меркель полагает, что эти действия будут «дополнять НАТО».
Если продвижение по пути европейской оборонной инициативы, следует признать определенным достижением, то очередное решение саммита о продлении санкций против России на очередные полгода — это уже привычная рутина. Решение прошло без особых дискуссий под предлогом, по словам председателя Европейского совета, «недостаточной степени выполнения Минских договоренностей». По словам канцлера Меркель, «постоянные нарушения прекращения огня» ставят вопрос о необходимости продления санкций. По сведениям, просочившимся в СМИ, Меркель сообщила своим коллегам по саммиту, что диалог с Россией в настоящее время заблокирован. Как выяснилось, визит в Москву верховного представителя ЕС Федерики Могерини был связан с предложением создать «больше каналов для диалога».
Реальностью на этот раз стало то, что никто из лидеров ЕС открыто не выступил на саммите против продления санкций. Многие выразили свою поддержку участию Франции и Германии в нормандском формате урегулирования по Украине. Один только шведский премьер Штефан Леффен призывал на саммите сделать санкции более эффективными.
По исследованию Государственного департамента США антироссийских санкций, санкции ЕС сократили ВВП России на 1−1,5%, а собственный ВВП ЕС — на 0,1%. Кроме того, ЕС потерял 0,3% процента своего ВВП в результате российских контрсанкций. В итоге, если сопоставить меньший по объемам ВВП России и больший — ЕС, то в абсолютных цифрах Евросоюз больше теряет от санкций, чем Россия. Но потери России носят качественный и потому более глубокий характер, поскольку Евросоюз до последнего времени был главным торговым и финансовым партнером РФ. Собственно, сами США потеряли всего лишь 0,005% процента своего ВВП из-за санкций в отношении России и российских контрсанкций. Американцы обратили уже внимание на то, что страны Евросоюза, которые больше всех теряют от санкций — это прибалтийские государства, Финляндия и Польши, одновременно являются сторонниками сохранения санкций. И, наоборот, такая страна, как Италия, меньше всего страдающая от санкций, и является их большим критиком.
Brexit на саммите практически не обсуждался, хотя присутствие на нем британского премьера Терезы Мэй выглядело более, чем символично. Если Британия выходит из Евросоюза, то что тогда на саммите означает присутствие британского премьера? Почему саммит работает по формуле EU28, а не EU27. Очевидно, что британское присутствие на саммите обозначило некоторое ослабление жесткости британских требований после провала консерваторов на прошедших внеочередных парламентских выборах.
Переговоры о Brexit в Брюсселе уже начались, но это не помешало британскому премьеру сделать на саммите заявление о том, что граждане стран ЕС могут по их желанию оставаться на постоянном жительстве в Великобритании после Brexit. Подобная активность Мэй на саммите большинством европейских комментаторов была признана неуместной. Условия Brexit во время переговоров лучше не выносить на другие площадки.
https://eadaily.com/ru/news/2017/06/24/debyut-makrona-mittelshpil-merkel...