Предвыборный год ставит перед Россией не только политические вопросы, но и задает экономический вектор на новый президентский цикл.
Эксперты и министерства подготовили свои варианты стратегии развития страны, которые будут обсуждаться в ближайшие полгода.
Чем различаются программы ЦСР, Столыпинского клуба и правительства, стоит ли менять налоговую систему и при каких условиях возможно повышение пенсионного возраста, а также почему очередные санкции Запада уже не страшны экономике России в интервью РИА Новости в рамках Петербургского экономического форума рассказал глава Минэкономразвития Максим Орешкин. Беседовали Дмитрий Киселев и Диляра Солнцева.
— Максим Станиславович, президент Владимир Путин, как мне представляется, сам сознательно поставил себя в положение князя Владимира, который выбирал религию, заслушивал разные, тогда это были религиозные, проекты. А сейчас он предложил разработать разные программы и ему предстоит выбрать. Это на самом деле судьбоносный момент для России, практически выбор пути на долгие времена. Фактически ему предстоит определить модель, по которой будет развиваться Россия. При этом он сказал, что любой план экономического роста должен быть людям ясен, чтобы и гражданское общество, и государство, как говорится, знали свой маневр, что делать. Сейчас такой момент, когда на столе у президента три варианта. Не могли бы вы просто выделить, может быть, по три пункта в каждом варианте, между чем и чем предстоит выбрать президенту, вокруг чего собственно идет дискуссия.
— Важно понимать, что никто не собирается делать каких-то революций. Залог успешного развития экономики — это всегда стабильность условий, предсказуемость того, что будет происходить дальше. Общество должно понимать, как и куда движется государство с точки зрения своей экономической политики. Потому что именно люди, те компании, в которых они работают, тот бизнес, который они создают, и есть основа экономики.
И понимание того, как действует государство — очень важный фактор в экономической сфере, создаст им спокойствие и осознание того, в каком пространстве будет развиваться их бизнес, их компании, они смогут двигаться вперед и создавать новые проекты. Поэтому никаких революций нет.
— Я правильно понимаю из вашего ответа, что революция не заложена ни в одном из трех проектов?
— Абсолютно. Нигде нет такого, что все, что делалось до этого — неправильно, нужно переделать, развернуться и поехать в другую сторону.
Я вообще считаю, что не надо даже говорить о том, что должна быть некая стратегия как конечный документ, где все на 15 лет детально прописано, что через год мы делаем вот это, через два — это и так далее.
У нас экономика сейчас, испытав непростые пару лет, вернулась к росту: рост в апреле уже 1,5%. По ряду других показателей мы видим, что потребление электроэнергии и другие показатели уже демонстрируют очень уверенные показатели. Поэтому что здесь важно? Здесь важно этому росту — восстановлению экономики — не навредить и принимать точечные меры, которые бы рост долгосрочно выводили на более высокую траекторию.
Мне кажется, тот результат, который макроэкономическая политика дала за последние несколько лет: при падении цен на нефть более чем в два раза от уровня, который мы видели в 2012-2013 годах, ВВП за этот период скатился всего лишь на 3%. Сейчас экономический рост возобновился, инфляция стабилизировалась на низких уровнях, на тех уровнях, на которых она никогда не была до этого. Главное — не сломать то, что уже работает. Важно тому новому, что должно стать основой модели, дать поддержку, дать дополнительный толчок.
— Существующая экономическая модель России признана недееспособной в том смысле, что не может нам гарантировать темпы выше среднемировых. Именно поэтому поставлена задача разработать новую модель роста. Насколько я понимаю, в представленных проектах — Столыпинского клуба в лице Бориса Титова и ЦСР в лице Алексея Кудрина — есть непримиримые противоречия. Не могли бы вы описать, кто что предлагает, между чем и чем выбор?
— Во всех программах есть позитивные вещи и, как сказал президент, надо бы посмотреть то, что разумное есть в каждой из программ, что убрать и внедрять.
Борис Юрьевич Титов в этой части предлагает напечатать деньги и залить ими экономику. Алексей Леонидович (Кудрин. — Прим. ред.) говорит, что надо увеличить бюджетный дефицит и профинансировать все приоритетные расходы.
Мы говорим о другом. Мы говорим, что в первую очередь важна эффективность. Деньги в стране есть, их главное не тратить на то, что не приносит пользы стране, и сконцентрировать ресурсы именно на приоритетных направлениях. Важно давать дорогу частному капиталу, например те же инфраструктурные проекты. И мы будем это предлагать, нужно финансировать таким образом, чтобы частный капитал туда приходил, и там, где он работает, там, где риски для него приемлемы, там, где выгоды для экономики в целом и реализации проектов понятны, чтобы это место занимал частный капитал.
Поэтому в этой части есть, конечно, противоречия. В одном случае просто предлагается деньги напечатать, в другом — давайте мы рискнем и возьмем более высокую нефть во все наши макроэкономические расчеты и будем верить, что она останется высокой.
— Чей это вариант?
— Это Алексей Леонидович предлагает. Мы же говорим о том, что верить в высокую нефть нельзя. Надо быть готовым, что нефть может быть 40 долларов или даже ниже, поэтому надо искать внутренние ресурсы и снижать те направления расходов, которые у нас неэффективны, и максимально создавать условия, чтобы частные деньги приходили и в финансирование новых проектов, и в финансирование инфраструктуры.
— А если говорить о вашей программе. Вы сказали, что в первую очередь она должна быть направлена на человека, на человеческий капитал. Какие предложения вы представили президенту? Стоит ли повышать пенсионный возраст, менять кардинально налоговую систему?
— Пенсионный возраст — это очень важный вопрос, и вопрос — зачем вообще это обсуждать. Мое мнение: если говорить о повышении пенсионного возраста, это должно быть очень четко увязано с повышением пенсий в реальном выражении и улучшением условий в здравоохранении. То есть это такое структурное изменение — более высокий пенсионный возраст, но при этом более высокий уровень пенсий, более качественная система здравоохранения. Это то, что может рассматриваться. И когда мы говорим о пенсионном возрасте, мы всегда говорим именно в этой увязке.
— А налоги?
— Главное в налоговой системе — стабильность и предсказуемость налогового режима. Действительно, есть некоторые структурные вещи, о которых можно говорить. Например, с точки зрения положительного структурного влияния налогов на инвестиционный процесс, мы говорим, что налоговую нагрузку при реализации инвестпроектов нужно сдвигать вправо, когда идет основная фаза инвестиций; когда продажи продукции от инвестпроекта нет — здесь налоги должны быть поменьше. А когда предприятие уже вышло на полную мощность, оно готово возместить те налоги, которые оно не доплатило на первой фазе.
Вот структурный сдвиг в пользу более поздней уплаты налогов по новым инвестпроектам — это то, что может структурно помочь экономике расти.
Вторая история, о которой мы говорим, — это процесс, связанный с "обелением" экономики. У нас налоговая служба активно внедряет новые способы администрирования, мы видим, как качество сбора НДС увеличилось. С этого года страховые взносы передали налоговой системе.
Мы имеем в нашей стране очень высокую ставку по страховым взносам, которые платят предприятия, — 30%. Если благодаря технологиям налоговая служба сможет эффективно администрировать этот налог, значит, все будут вынуждены платить эту высокую ставку. Проблема в том, что ставка по страховым взносам в России является одной из самых высоких в мире, и высокая собираемость может привести к потере конкуренции ряда предприятий, и, соответственно, некоторые предприятия из-за этого могут погибнуть.
Поэтому мы рассуждаем о возможности структурного изменения налогообложения, ухода от прямых налогов на труд и замещение их косвенными налогами.
— А президент поддерживает?
— Как президент сказал, эти вопросы еще будут детально обсуждаться, все развилки смотреться, и если станет понятно, что есть риски после изменения налоговой системы, то мы, конечно же, остановимся на варианте ее сохранности в текущем виде.
— Когда будет принято окончательное решение по стратегии, дорожная карта по ее реализации?
— Есть вопросы более простые, которые, очевидно, нужно постепенно имплементировать. Связанные, например, с поддержкой инвестиций в инфраструктуру. Они будут решаться гораздо быстрее.
Более сложные решения, связанные с налоговой системой, будут еще долго обсуждаться внутри правительства, с экспертами, выноситься на общественное обсуждение. Здесь очень важно, чтобы был консенсус между обществом, бизнесом и государством о том, как мы движемся вперед. Потому что без совместного движения успеха не будет.
— Долго — это сколько?
— Я думаю, что вся эта дискуссия закончится в этом году, и имплементация тех же налоговых решений — это 2019-2020 годы.
— То есть до конца года будут известны все налоговые новации?
— Да, я думаю, что нужно обязательно определяться, потому что для бизнеса важна в первую очередь предсказуемость и стабильность налоговой системы, и эти решения нужно принимать быстрее.
— Есть договоренность с ОПЕК по нефти, которая недавно была продлена, в какой степени это работает?
— Работает, потому что запасы сырой нефти, которые резко выросли в последние несколько лет, довольно быстро уменьшаются. Поэтому рынок поддерживается в более-менее стабильном состоянии, и эта стабильность нефти в том числе помогает иметь стабильную ситуацию в российской экономике.
— Будет ли Минэкономразвития менять свой прогноз в июне из-за договоренности с ОПЕК?
— Да, мы, конечно, будем уточнять прогноз в июне, потому что новая вводная, эта сделка с ОПЕК, приведет к тому, что у нас и курс будет чуть-чуть покрепче, инфляция будет чуть чуть-чуть поменьше, чем было, но это такие косметические истории. И второе, конечно, мы видим, что экономическая динамика по ряду показателей, например по инвестициям, лучше, чем мы ожидали. Первый квартал — это рост на 2,3% к уровню прошлого года. Поэтому показатель по инвестициям тоже будет пересмотрен в сторону более высоких значений.
— Много разговоров о новых санкциях, и это опять поднималось на саммите "Большой семерки". В какой степени они могут повлиять на экономический рост России?
— Повлиять это сможет уже слабо, потому что то, чего мы добились за последние два-три года, — мы теперь полностью рассчитываем на свои собственные силы, мы теперь можем обходиться без западного финансирования и можем жить без внешних источников.
Поэтому могут сколько угодно обсуждать новые санкции — мы должны сконцентрироваться на решении наших внутренних проблем, "расшивая" те проблемные зоны, которые у нас есть в инфраструктуре, на рынке труда, помогать людям развиваться, помогать людям приобретать новые компетенции, каждый талант доводить до его максимальной реализации. Благодаря всем этим историям делать новую экономику, достигать высоких темпов роста.