Интервью премьер-министра Республики Абхазия Сергея Шамба
В Абхазии 26 августа пройдут внеочередные президентские выборы. Можно ли уже говорить, что вы будете в них участвовать?
Сергей Шамба: Об этом можно будет говорить после того, как избирательное законодательство позволит об этом говорить (выдвижение кандидатов начнется 27 июня ), но намерения такие у меня есть.
И.о. президента Александр Анкваб вроде бы тоже собирается на выборы. Есть ли какие-то планы по объединению ваших команд, о чем говорят эксперты? Насколько это реальный вариант?
Это разговоры. Я не думаю, что это реально.
А почему?
Потому что у него свои планы на этот счет, а у меня свои. Мы друзья, товарищи, но в этом вопросе объединение маловероятно.
То есть вариант 2004 года, при котором один из соперников стал президентом, а второй – вице-президентом, невозможен?
В принципе, в Абхазии все возможно, потому что мы умеем договариваться между собой в важный момент. Но пока такой вариант не рассматривается.
А в чем ваши политические разногласия? В чем различия?
Наверное, у всех политических лидеров Абхазии одни и те же цели, каких-то идеологических разногласий у нас нет. Есть разные вопросы тактического характера, поэтому каждый идет своим курсом, своей командой. А в дальнейшем могут возникать какие-то очень неожиданные схемы, потому что, как я сказал, каких-то глубоких противоречий между нами нет.
Вот вы сказали, что у всех в Абхазии одинаковые цели. Насколько я понимаю, раньше целью была независимость Абхазии, сейчас эта цель достигнута, и что же теперь?
У всех цель – независимая Абхазия, широкое международное признание Абхазии, экономический прогресс, процветание и безопасность страны. Это главные цели, которые входят в программу любого кандидата в Абхазии.
К вопросу о признании Абхазии, что там произошло с Вануату? Были же сложности. Теперь все в порядке?
С Вануату все в порядке, я сам подписывал с ними договор об установлении дипломатических отношений. Никаких проблем там нет. Просто посол в Организации объединенных наций был подвергнут давлению со стороны каких-то грузинских людей, которые угрожали ему, сняли на видеокамеру и отправили в Тбилиси эти кадры. Вот и все. Отозвали этого посла, и заменили на другого, вот как произошло.
Какие-то еще страны могут признать Абхазию в ближайшее время?
Наши дипломаты работают в разных регионах мира и будут, конечно, расширять этот список стран (Абхазию кроме Вануату признали Россия, Науру, Венесуэла и Никарагуа - "Лента.Ру"), я не сомневаюсь в этом. Просто это не так быстро происходит. У нас и ресурсы не такие. Нам главное, что вопросы безопасности и экономического развития успешно решаются договором, который установлен с Россией. У нас установлен стратегический союз с Россией, который практически все наши проблемы решает.
Теперь уже не так остро и не так актуально, чтобы было более широкое международное признание Абхазии. Тем не менее, дипломаты наши этим занимаются.
Почему это больше не актуально? Вы не собираетесь как-то дифференцировать свою внешнюю политику?
Я говорю, что такой актуальности, как прежде, нет, потому что главная задача любого государства – не иметь как можно больше посольств, а обеспечить безопасность страны и ее экономическое развитие. В союзе с Россией эти вопросы наиболее эффективным образом решаются.
Абхазия – маленькая страна, а огромная Россия дает возможности и для обеспечения безопасности, и для того, чтобы экономика Абхазии развивалась: огромный российский рынок, огромное количество туристов, которые приезжают из России – эти факторы как раз дают возможность для прогресса. А само по себе обеспечение безопасности уже открывает хорошие возможности для инвесторов, что мы и видим.
Последнее время стало казаться, что отношения с Россией немножко портятся: был конфликт вокруг села Аибга и из-за санатория Минобороны.
Никакого конфликта нет. Дело в том, что мы устанавливаем с Россией межгосударственные отношения, чего не было никогда. Соответственно, нужно подписывать много договоров: мы уже более чем полсотни договоров подписали с Россией, и нужно упорядочить многие вопросы, в том числе, касающиеся делимитации границы и собственности – вот они и вылезают, эти вопросы, и конфликта никакого нет, просто нужно все это урегулировать, чем мы и занимаемся.
Так был ли решен спорный вопрос по границе?
По границе есть комиссия специальная, которая уже занимается этим вопросом. Продвижение есть в этом направлении. По этому санаторию МВО, по которому есть разногласия, там тоже комиссия создана согласительная.
Ага. Но если есть согласительная комиссия, значит, есть и конфликт? В чем он заключается?
Я же говорю, что это не конфликт. Дело в том, что раз мы переходим на новый межгосударственный уровень взаимоотношений, то нужно урегулировать вопросы собственности и делимитации границ. Вот эти вопросы – собственности и делимитации как раз и стоят сейчас.
Понятно, но село Аибга вам нужно? На него заявила права Россия, и я пытаюсь понять, насколько это серьезно
Речь идет о том, где должна проходить граница. Мы утверждаем, что она должна проходить по реке Псоу. У российской стороны другое мнение: что часть села Аибга находится на левом берегу, другая часть – на правом. Ну, будем решать.
Абхазия довольно сильно зависит от России, насколько ваша позиция в таких переговорах крепкая? То есть если Россия надавит, что вы будете делать?
Никто не будет на нас давить. У нас не такие взаимоотношения. Никто ни разу на нас не давил. Мы взаимосвязаны. Насколько мы зависим от России, Россия тоже имеет большие интересы в Абхазии, стратегические и геополитические интересы.
Говорят просто, что Россия довольно сильно вмешивается в происходящее в Абхазии...
Нет ни одного факта, где Россия вмешивалась бы в наши дела или диктовала какие-то условия. По тем договорам, которые мы до сих пор заключили, мы чаще всего отстаиваем свои интересы, и Россия до сих пор соглашалась на нашу аргументацию. Посмотрим, как будет дальше. Еще раз повторяю, что нет никакого желания у кого-то что-то отбирать силой, и России не нужно это делать. Это не такие масштабы, о которые можно копья ломать.
Непонятно, зачем России вообще нужна часть этого села...
Ну они ссылаются на советское законодательство, на то, как была делимитация между автономной республикой Абхазия (претензии России подтверждаются тем, что во времена Российской империи в 1904 году часть нынешнего Гагрского района была присоединена к Черноморской губернии, в то время как остальная часть современной Абхазии осталась в Сухумском округе - "Лента.Ру").
Мы недавно общались с Хаджимбой, и он говорил, что необходимо заняться расследованием того, куда пропали 347 миллионов…
Здесь была комиссия, Степашин неоднократно говорил о том, что никто ничего не украл. Это не вопрос порядочности нашей системы, она просто отличается от российской, вот и все. У нас старая, еще советская, система, и цены, расценки еще опираются на то время, а сегодняшняя реальность другая.
"Не украл никто эти деньги", - прямо и открыто сказал Степашин. Понятно, что оппозиция будет как-то это использовать...
То есть по этому поводу никакого расследования прокуратуры не будет заводиться?
Нет никаких оснований для этого.
Насколько серьезна утрата Сергея Багапша для Абхазии? Что-то после его смерти изменится?
Утрата серьезная, конечно, человек известен своей политической карьерой, неожиданно совершенно ушел из жизни, все-таки он был уважаемым в обществе человеком, государственным деятелем, лидером. Всех это затронуло, и это было видно по тому, как народ провожал его в последний путь.
А измениться ничего не изменится, у нас устойчивый курс, и он не менялся ни после первого президента, ни после второго.
А насколько сейчас монолитно абхазское общество вокруг власти? То есть насколько возможно повторение событий 2004-го года?
В 2004-м году проходили первые выборы, и люди очень бурно, так сказать, воспринимали все события. Ничего страшного не произошло в результате этих выборов. Вторые выборы прошли совершенно спокойно, также спокойно, цивилизованно будет и теперь, я не сомневаюсь в этом.
Возможны ли какие-то оппозиционные выступления серьезные?
В целом большая часть общества поддерживает власть, это совершенно очевидно, и это опросы общественного мнения тоже показывали, который проводили независимые российские специалисты. А так у нас в обществе, конечно, разные мнения есть.
Сейчас даже трудно сказать, кто за кого будет голосовать, кто будет выдвигаться. У нас все-таки демократическое государство, что бы ни говорили.
Стоит ли ожидать от Хаджимбы каких-то массовых митингов протеста?
Протеста против чего? Вот последние выборы показали, что выборная кампания происходила совершенно демократично. Зарубежные наблюдатели, которые были, удивлялись, насколько прозрачная процедура была выборная. Поэтому никаких оснований для митинга не будет.
Насколько верно говорят, что вас больше поддерживают, скажем так, демократически настроенные абхазы, а Анкваба – те, кто хотят сильной руки?
Я думаю, что это какая-то предвыборная агитация. Сейчас мне трудно судить, кто кого поддерживает. Сильной руки…
Имеется в виду, что он более жесткий…
Не знаю, насколько он более жесткий. Я возглавлял национально-освободительное движение до войны в Абхазии, я был первым заместителем Министра обороны, я 14 лет был главой внешнеполитического ведомства, я всегда был ведущим борьбу. Как можно сказать, что кто-то слабый, кто-то сильный. Специально распространяется это.
А вам больше нравится заниматься внешнеполитической деятельностью или хозяйственной?
Я занимался всем: и общественными вопросами, и политическими, и военными, как я вам уже сказал, и дипломатическими. Так что все сферы я, в общем-то, прошел.
Грузия как-то может вмешаться в выборы, после выборов или до выборов?
Они обычно пытаются влиять на грузинское население, пограничное, в Гальском районе. Очевидно, и сейчас будут какие-то попытки.
Как именно влиять?
Этого я не знаю.
С целью дестабилизировать обстановку или как? Вы ожидаете каких-то выступлений грузин в Гальском районе?
Я думаю, никаких выступлений грузин не будет. Просто ориентировать могут на каких-то личностей, которые более предпочтительны для избрания, с их точки зрения. Не знаю кого они будут поддерживать.