«Недопустим даже взрыв одной бомбы»
Председатель оргкомитета Люксембургского форума Владимир Дворкин рассказал о ядерном сдерживании
В Париже состоялась очередная 10-я сессия Международного люксембургского форума по предотвращению ядерной катастрофы. На полях форума обозреватель побеседовал с председателем организационного комитета форума, главным научным сотрудником центра международной безопасности ИМЭМО, в прошлом директором 4-го ЦНИИ Минобороны, генерал-майором в отставке Владимиром Дворкиным.
- Владимир Зиновьевич, давайте начнем с такого вопроса. В условиях современного развития ударных стратегических средств и средств противоракетной обороны каков минимальный порядок численности боезарядов и носителей, гарантирующий нанесение противнику неприемлемого ущерба? Сейчас это 700 развернутых носителей и 1550 зарядов. Обама предлагал сократить число зарядов до 1100–1200, как мы помним.
Владимир Дворкин: Нет такой цифры. Не существует ее. Были когда-то цифры Сахарова, Макнамары. 400 зарядов мегатонного класса, которые могут быть доставлены на территорию врага, сдерживали бы его. С тех пор ситуация изменилась. Неприемлемый ущерб постоянно падал. И сейчас, по моим представлениям, недопустимым является даже взрыв одной мощной ядерной бомбы в мегаполисе. Не знаю, как на эту проблему смотрят в Китае, но на Западе сейчас неприемлемый ущерб рассматривается именно на таком уровне. Недопустим даже один взрыв, в результате которого могут погибнуть десятки и сотни тысяч людей.
СПРАВКА
Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-III)
Подписан президентами России и США в Праге 8 апреля 2010 года, вступил в силу 5 февраля 2011 года, прекращает действие 5 февраля 2021 года, возможно продление на пять лет.
Ограничивает общее число развернутых боевых зарядов 1550 единицами для каждой из сторон, общее число носителей — 800 единицами, в том числе 700 развернутыми.
— То есть сегодня даже при дальнейшем понижении этот уровень сохраняется?
— Более чем достаточный, я бы сказал.
— Если говорить о дальнейшем развитии стратегических ядерных вооружений, на ваш взгляд, возрастет ли роль и доля стратегических крылатых ракет в маломощном ядерном оснащении?
— Какого базирования?
— Как на морских, так и на воздушных носителях.
— Крылатые ракеты в ядерном снаряжении сейчас размещаются на тяжелых бомбардировщиках. Но дело в том, что если говорить о сдерживании, то основную роль здесь играют баллистические ракеты как сухопутного, так и морского базирования. Потому что провести с помощью крылатых ракет операцию по разоружающему удару крайне сложно, синхронизировать их и всё прочее. Я считаю, что их роль не будет возрастать, тем более что наращивание их численности не планируется.
— Если говорить о совершенствовании ядерных боеприпасов, тенденция к понижению их мощности с ростом точности не оказывает ли влияния на понижение порога их применения? Как стратегических, так и тактических (боеприпасов)?
— Нет, ни в коем случае, поскольку эта тенденция почти незаметна, во всяком случае, в том, что касается баллистических ракет. Американцы у себя там что-то меняют со своими бомбами B61...
— Да, модернизируют в вариант B61-12.
— Да. Но их мало. 200 штук только в Европе. И всё это происходит в русле технологических совершенствований и новшеств, не оказывающих влияния на боевые возможности и целесообразность использования.
СПРАВКА
B61 — семейство авиационных бомб с ядерным зарядом, производящихся в США с 1960-х годов. США располагают несколькими сотнями боеприпасов этого типа, часть которых развернута на базах за рубежом. Бомбы B61 оснащаются зарядами переменной мощности от 0,3 кт до 170 кт (в некоторых модификациях — до 340 кт). В настоящее время идет разработка новой модификации бомбы — B61 mod. 12, которая будет оснащена спутниковой системой наведения.
— Если говорить о структуре российских сил ядерного сдерживания. Активно обсуждается тема возвращения боевых железнодорожных ракетных комплексов (БЖРК), возобновления их производства с ракетой на базе «Ярса». Насколько, на ваш взгляд, эта система нужна в текущих условиях?
— С технической точки зрения этот БЖРК с ракетой «Ярс» был бы, конечно, хорошим решением. Лучшим, во всяком случае, чем его предшественник с ракетой РТ-23. Беда только в том, что эта разработка стала результатом лоббирования со стороны оборонно-промышленного комплекса, а необходимости в этом никакой нет. Потому что потенциал сдерживания вполне обеспечивают мобильные комплексы того же «Ярса» и морские системы. Хороший, в общем, был бы комплекс, но он не нужен.
— Если заглянуть в прошлое, в чем, на ваш взгляд, причина длительного разрыва между принятием на вооружение шахтного «Тополя-М», который поставили в 1997-м, и мобильного, появившегося только в 2006-м? Это была нехватка средств или Минобороны ждало мобильный «Ярс»?
— Нужны были оба комплекса. Нужно было и шахты чем-то заполнять, и продолжать линейку «Тополя-М». Но с финансированием в это время было очень тяжело. В РВСН от запланированного бюджета было только 12%. Нужно было решать, распылять эти средства или бросать их на «Тополь-М». Игорь Сергеев выбрал второе и оказался прав.
СПРАВКА
Российские мобильные ракетные комплексы нового поколения
РС-12М2 «Тополь-М»
Разрабатывался Московским институтом теплотехники с середины 1980-х годов, на вооружении в шахтном варианте с 1997 года, в мобильном — с 2006-го.
Максимальная дальность полета трехступенчатой твердотопливной ракеты 15Ж65 (-55 в мобильном варианте) — 12 000 км, стартовая масса — 46,5 т, забрасываемый вес — 1200 кг. Несет моноблочный ядерный заряд мощностью, по различным данным, от 550 кт до 1 Мт. В составе РВСН на 2017 год — 60 шахтных и 18 мобильных комплексов.
— И последний вопрос. Ваша оценка мобильного ракетного комплекса «Рубеж», о котором также много говорят в последнее время, в том числе периодически всплывают обвинения в нарушении договора об РСМД.
— Нет, нарушения никакого нет. Были стрельбы, они продемонстрировали способность ракеты преодолевать отметку в 5500 км и даже больше… Но подробно я о нем говорить не хочу. Это уже закрытая информация.