Военно-политические и дипломатические итоги применительно к конкретным регионам мира принято подводить в конце года.
Однако повышенная динамика на пространстве Большого Ближнего Востока за прошедшие с начала 2017-го шесть месяцев заставляет уже сейчас зафиксировать некоторые промежуточные результаты.
В полугодовом разрезе максимально уплотнённого «ближневосточного хронометра» уместилось сразу несколько знаковых событий.
Начнём с Сирии и Ирака, арабских стран, продолжающих изнывать под бременем борьбы с международным терроризмом. Собственно, год стартовал с ожиданий деэскалации в Сирии в продолжение совместных мирных усилий России, Ирана и Турции. А также с надеждой на скорый разгром террористической группировки ДАИШ («Исламское государство», ИГ, ИГИЛ) в иракском Мосуле, втором по величине городе нефтеносной арабской страны. Ни в том, ни в другом вопросе эти ожидания во многом не оправдались. Однако на сирийском направлении в период январь — июнь 2017 однозначно фиксируется улучшение ситуации «на земле».
Отложенный прорыв в Сирии
Конфликт в Сирии принял практически завершённую формулу двух параллельно протекающих войн «1 — 1». С одной стороны, это позиционное противостояние между правительственными войсками и вооружённой оппозицией вокруг контролируемых ею районов. С другой — интенсивные боевые действия ряда сил против террористической ДАИШ. Последняя выведена за периметр достигнутого в декабре 2016 года соглашения о прекращении огня на всей территории Сирии.
Данное соглашение 4 мая было дополнено трёхсторонней договорённостью Москвы, Тегерана и Анкары о создании четырёх зон деэскалации. В одну из них, самую южную, вдоль сирийско-иорданской границы и на юго-восточном участке провинции Хомс, намерены «вписаться» США с поддерживаемыми ими повстанцами из так называемой «Новой сирийской армии» (с декабря 2016 года за этим альянсом закрепилось другое название — «Джейш Магавир аль-Тавра», «Армия революционных коммандос»).
С приходом Дональда Трампа в Белый дом в сирийском конфликте появились новые элементы, которые добавили забот всем трём гарантам нынешнего перемирия и процесса деэскалации (Россия, Иран и Турция). Новая американская администрация клонит дело к разделу Сирии на «зоны влияния». Следствием такой политики стала серия ударов по объектам сирийской армии и союзным ей проправительственным формированиям, поддерживаемых Ираном. Началось 7 апреля атакой авиабазы ВС Сирии «Шайрат» в провинции Хомс крылатами ракетами «Томагавк» с кораблей ВМС США в восточном Средиземноморье. Далее последовали удары по проиранским группировкам в районе Ат-Танф на востоке той же провинции.
Насаждением своей «зоны влияния» на юге Сирии американцы решают задачу недопущения завладения Россией стратегической инициативой в арабской республике, а также срывают планы установления Ираном «шиитской оси» от его западных границ до ливанского побережья Средиземного моря (Иран — Ирак — Сирия — Ливан).
Трамп полностью доверил ведение сирийской кампании Пентагону с подключением в некоторых вопросах ЦРУ со всеми вытекающими из этого последствиями. США стали действовать в Сирии жёстче, практически исключительно с опорой на военную силу. К дипломатическому инструментарию они обращаются лишь по остаточному принципу. Промежуточные итоги в связи с этим неутешительны. Вновь оказалось под вопросом желание Вашингтона соблюдать подписанный с Москвой в октябре 2015 года Меморандум о предотвращении инцидентов и обеспечении безопасности полётов авиации в ходе операций в Сирии. Усилились опасения о том, что американские военные своими действиями «на земле» и в воздушных операциях преследуют основной целью не уничтожение, а выдавливание террористов ДАИШ в находящиеся под контролем правительственных войск районы.
ДАИШ бит, но не разгромлен
В Ираке война с терроризмом в начале года началась с высокой ноты, но затем последовали постоянные пересмотры сроков полного разгрома ИГ в Мосуле. К 24 января была освобождена восточная часть иракского мегаполиса. 19 февраля стартовала операция в западном Мосуле. При воздушной поддержке со стороны возглавляемой США коалиции и участии западных спецназов на отдельных участках мосульского фронта 100-тысячная группировка ВС Ирака только к концу июня на расстояние вытянутой руки приблизилась к заветной цели. Террористы загнаны в «котёл» в районе Старый город (историческая часть Мосула), и до последнего продолжают оказывать ожесточённое сопротивление на территориии площадью менее 1% от всего западного Мосула (примерно 2 кв. км). Заявленный ранее очередной срок освобождения города был вновь сорван. С окончанием священного для мусульман месяца Рамадан бои в западном Мосуле не прекратились.
29 июня, в третью годовщину объявления главарём ДАИШ Абу Бакром аль-Багдади о создании «халифата», иракская армия пошла на штурм взорванной ранее соборной мечети «Ан-Нури» в районе Старый город. Взятие под контроль территории «Ан-Нури» и прилегающих к ней кварталов поставило символическую точку в битве за Мосул. Однако очаги сопротивления боевиков в западной части города пока полностью не подавлены. В трёх мосульских кварталах Мейдан, Серджхана и Рас аль-Хур боевики ИГ продолжают отстреливаться.
После завершения длящейся уже девятый месяц кампании (битва за Мосул началась 17 октября) правительственные войска и их союзников по контртеррористической коалиции ждут новые испытания. ДАИШ удерживает несколько анклавов к востоку от Мосула (провинции Киркук, Салах-эд-Дин и Дияла), а также обширную территорию на иракско-сирийской границе.
Сражения с «халифатом» на иракском фронте продлятся как минимум до конца года. Перед центральным правительством в Багдаде назревает дополнительный «очаг нестабильности», что не способствует форсированному разгрому ИГ на всей территории страны. Курды на 25 сентября запланировали референдум о своей независимости на севере Ирака. Что особенно должно тревожить кабинет министров во главе Хайдера аль-Абади, так это настрой иракских курдов провести плебисцит и на спорных территориях, включая провинцию Киркук.
Администрация Трампа не приветствовала решение руководства Иракского Курдистана запустить процесс отделения предстоящей осенью. Но и не выступила против. Это только усиливает ощущение предрешённости вопроса с курдским референдумом, даже с учётом негативного к нему отношления со стороны Багдада, Тегерана и Анкары.
Переменчивая Турция
Турция за шесть месяцев добилась некоторых успехов на севере Сирии, наконец завершив свою довольно невыразительную операцию «Щит Евфрата» против боевиков ИГ (началась 24 августа 2016 года). Со взятием города Аль-Баб на севере провинции Алеппо внимание турецкого военно-политического руководства переключилось на сирийских курдов. Ныне курдский анклав в долине Африн к северо-западу от Алеппо фокусирует на себе преимущественный интерес Анкары.
За это полугодие Турция показала себя не только дестабилизатором в Сирии, что проявляется, в первую очередь, в противостоянии с тамошними курдами, но и пока достаточно последовательным партнёром в миротворческих усилиях. В содружестве с Россией и Ираном ей удалось свести к минимуму риск лобового столкновения правительственных войск Башара Асада с протурецкими боевиками-исламистами. Анкара взялась за крайне тяжёлую миссию «деэскалатора» в провинции Идлиб и на прилегающих к ней территориях. С учётом нестабильности в самой Турции успешность данной миссия вызывает множество вопросов.
Турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган по итогам конституционного референдума 16 апреля добился желаемого результата — дорога к переходу от парламентской к президентской республике открыта. Однако внутриполитический триумф Эрдогана, во многом носящий инерционный характер после подавленной в июле 2016 года попытки военного переворота, привёл к обратному внешнему эффекту. С ведущими странами ЕС отношения Турции испорчены основательно и надолго. Подтверждением тому стало, к примеру, вынужденное перебазирование немецкого контингента с турецкой базы «Инджирлик» в Иорданию. С новой американской администрацией диалог то же явно не задался. Результативность визита Эрдогана в Вашингтон 16 мая оказалась близка к нулевой. Более того, вслед за ним в американо-турецких отношениях появились дополнительные раздражители. Охрана Эрдогана отметилась в столице США буйным нравом при разгоне акции протеста. В Америке к таким выходкам не привыкли, и выдали ордера на арест сразу дюжины телохранителей турецкого президента.
Чтобы его не покидало чувство дискомфорта, хотя бы в отместку за то, что страна-член НАТО окунулась с головой в тесные отношения с Россией и Ираном по Сирии, американцы стали усиленно вооружать сирийских курдов. Максимум, что удалось выторговать Анкаре в этом крайне болезненном для неё вопросе, так это мало чего стоящие заверения Вашингтона о возврате вооружений и военной техники из курдских арсеналов, как только ИГ будет разгромлено в сирийской Ракке и на всём востоке Сирии.
Ракетный ответ Ирана на теракты
Развития в ближневосточном регионе, особенно под призмой резко обострившихся отношений с США, складываются с не меньшим для Ирана дискомфортом. С одной стороны, ядерная сделка с шестью мировыми державами, участником которой продолжают оставаться и США, действует без сбоев. С другой — «республиканская конъюнктура» в Вашингтоне и производная от неё новая фактура отношений между геополитическими противниками Ирана представляются крайне тревожными для него.
19 мая на президентских выборах иранцы продлили вотум доверия действующему главе исполнительной власти Хасану Роухани. Консерваторы Ирана не оттеснили местных реформистов, лидером которых выступает Роухани, от власти. Но для США, Саудовской Аравии и Израиля это уже не имело никакого значения, ибо они взяли курс на последовательную конфронтацию с Ираном и не намерены от него отклоняться.
Шесть прошедших месяцев вместили целый ряд антииранских шагов указанных стран. Кульминацией можно считать удары американских войск в Сирии по поддерживаемым Тегераном проправительственным группировкам (иракское шиитское ополчение «Харакат аль-Нуджаба», афганские добровольцы-шииты из бригады «Фастимион»). Недалёк тот час, когда под прицел ВВС США могут попасть бойцы ливанской «Хизбаллы» и даже военные инструкторы иранского Корпуса стражей Исламской революции (КСИР).
Об этом заставляют призадуматься беспрецедентные вызовы, с которыми столкнулся Иран через считанные дни после майского визита президента США в Саудовскую Аравию и Израиль. За награждением 45-го президента США 20 мая высшим орденом Саудовской Араии из рук короля Салмана ибн Абдул-Азиза аль-Сауда на Иран подул ветер «халифата».
7 июня, впервые за все годы террористической активности ДАИШ в регионе, атаке подверглись два символических места в Тегеране — парламент ИРИ и мавзолей основателя Исламской Республики имама Рухоллы Хомейни. «Халифат» незамедлительно взял ответственность за теракты на себя. Однако с не меньшей оперативностью командование КСИР поставило свой вердикт — за нападениями стоят «спящие ячейки», к созданию которых приложили руку саудовцы. Это серьёзное обвинение, укладывающееся в общую логику поднятия ставок в геополитическом противостоянии вокруг шиитской державы.
Ситуация заставляет реагировать Иран с той же жёсткостью, какую против него разворачивает условный «ближневосточный триумвират» (США, Саудовская Аравия, Израиль). За двойным терактом в Тегеране последовала серия операций иранских спецслужб и военных по вскрытию «спящих ячеек» в нескольких провинциях страны. Были задействованы и меры «стратегического сдерживания», коими стали пуски Аэрокосмическими силами КСИР 18 июня шести баллистических ракет средней дальности по базам ДАИШ в сирийской провинции Дейр-эз-Зор.
Ракетный удар по целям вне территории ИРИ был осуществлён впервые за 30 лет, с окончания ирано-иракской войны в 1988 году. Это стало недвусмысленной демонстрацией не столько ракетного потенциала ИРИ в борьбе с ДАИШ (есть данные, что пуски не прошли без значительного отклонения боеголовок от заданных целей), сколько его возможностей «дотягиваться» до любого своего противника в регине без особого труда.
Королевство завышенных амбиций
«Ракетный месседж» Ирана, прежде всего, должен обеспокоить Саудовскую Аравию. Крупнейшая арабская монархия с трудом выдерживает баланс между крайне неутешительными результатами своей военной кампании в Йемене, фронтальной конфронтацией с Ираном и добавившимся к ним новым вызовом — кризис вокруг Катара.
Вопрос с престолонаследником в Королевстве решён в пользу 31-летнего принца Мухаммеда бин Салмана. Сын престарелого монарха Салмана (81 год) зарекомендовал себя амбициозным молодым лидером доминирующего в аравийской монархии клана Судейри (2). В руках нового кронпринца сконцентрирована, по сути, абсолютная власть — от руководства военным ведомством до контролирования суверенных национальных фондов Королевства. Другой вопрос, сумеет ли наследник престола распорядиться этой властью с пользой для мира в регионе, а не злоупотребляя ею для втягивания Саудовской Аравии в совершенно катастрофичную для всего Ближнего Востока войну с Ираном.
Катарский кризис — к большой войне
Пока дело идёт именно к войне, предтечей которой может стать новое «открытие» завершившегося полугодия. Речь о кризисе вокруг Катара. По большому геополитическому счёту — это «репетиция» войны между двумя центрами силами региона. От того, какую развязку получит конфликт в арабском мире зависит переход к новому, ещё более бескомпромиссному, витку конфронтации Саудовской Аравии с Ираном.
Была надежда, что начавшийся 5 июня кризис удастся разрешить в сжатые сроки, в течение 20 дней, в привязке к окончанию месяца Рамадан. Увы, не получилось. Слишком высокой оказалась степень недовольства Эр-Рияда в сторону Дохи, прежде всего, из-за подозрений (заметим, далеко не беспочвенных) в том, что Катар ведёт с Ираном двойную игру за спиной своих арабских соседей по Персидскому заливу. Возможно, это отнюдь не «секретный альянс» шиитской державы и полуостровного эмирата, в чём последний обвинён (и не только) саудовцами. Однако одного лишь публично высказанного Саудовской Аравией обвинения Катара в этом достаточно, чтобы почувствовать до предела обострённый нерв ожидания большой войны в регионе. К тому же не будем забывать, что ещё одним требованием к Катару, помимо пересмотра им отношений с Ираном, саудовцы выдвинули вывод из эмирата турецкого военного контингента. Даже с турками катарцам запрещено сотрудничество по оборонной линии, что только подчёркивает настрой саудовцев диктовать свои условия арабам Залива.
Америка «Трампует» Большой Ближний Восток
В эти дни представители семьи аль-Сауд без особого стеснения всем своим партнёрам ставят один и тот же вопрос: «Вы с нами или с Катаром?». Ответ предполагает определение конкретной страной своего места в антииранском лагере под эгидой Саудовской Аравии или вне его рамок. Подобная постановка вопроса близка позиции США, если даже администрация Трампа пытается соблюсти дипломатическую корректность и не вынуждает некоторых своих ближневосточных партнёров официально задекларировать принадлежность к полюсу противников Ирана. В эти дни беспрецедентного кризиса между аравийскими монархиями хозяин Белого дома, напротив, пытается застолбить за собой место главного миротворца.
Президент Трамп рассматривает возможность организации в США саммита лидеров арабских государств, в ходе которого он намерен призвать их оставить в стороне разногласия и объединить усилия для борьбы с терроризмом. Об этом стало известно Fox News. По данным источника американской телекомпании в Белом доме, Трамп хочет организовать встречу по образу и подобию саммита 1978 года в загородной резиденции президента США в Кэмп-Дэвиде неподалёку от Вашингтона, по итогам которого между Израилем и Египтом было заключено предварительное соглашение, ставшее основой договора о мире между двумя государствами. Американский лидер намерен собрать за одним столом глав арабских государств в момент серьёзного обострения отношений между Катаром и рядом ближневосточных стран, чтобы убедить их объединиться ради стабильности в регионе, отметил источник Fox News.
Похвальное намерение, впрочем, абсолютно противоположное тому, что новая американская администрация насаждает за неполные 6 месяцев её пребывания в Белом доме. Фактически именно действия США и лично Трампа стали в первом полугодии одним из главных дестабилизирующих раздражителей на Ближнем Востоке. Особенно в том, что затрагивает вопрос подогрева конфронтации Тегерана и Эр-Рияда.
Активность команды Трампа на ближневосточном направлении пока носит большей частью контрпродуктивный характер. Разговор между арабами на языке ультиматумов, свидетелями которого мы стали на исходе полугодия (22 июня Саудовская Аравия, Египет, Бахрейн и ОАЭ выдвинули Катару 10-дневный ультиматум из 13 пунктов) уже сейчас можно с уверенностью отнести к одному из главных дипломатических провалов США за 2017 год. Ведь Вашингтон стремился не только уладить кризис вокруг Катара до окончания Рамадана, но и, как минимум, не доводить дело до публичного ультиматума саудовцев в адрес катарцев. Не вышло ни то, ни другое.
На этом фоне роль России в конфликтогенном регионе выступает важным балансиром дестабилизирующей политики США, к тому же сильно отдающей внешнеполитической некомпетентностью. Москва сконцентрирована на сирийском конфликте, у неё на порядок меньше отвлекающих моментов, чем у США, которые продолжают предаваться иллюзии, что они могут эффективно «вести» сразу несколько проблемных ближневосточных процессов. И всё же одних российских усилий решительно мало. Пространство Большого Ближнего Востока неуклонно вязнет в дальнейшем дроблении ряда расположенных здесь стран. От тренда фрагментации сейчас не гарантирован никто, включая Турцию, Иран и Саудовскую Аравию. Они могут оттянуть дезинтеграцию на своих границах, но не в силах обратить её вспять. Поэтому основной промежуточный вывод неутешителен: от второй половины 2017-го следует ожидать закрепления тенденции на неотвратимость процесса ближневосточного распада.
Ракетный удар под кодовым наименованием «Лейлат аль-Кадр» («Ночь Могущества», почитаемая ночь священного для мусульмасн месяца Рамадан в честь открытия пророку Мухаммеду первой суры Корана в 610 году в Мекке) был осуществлён при тесном взаимодействии всех видов войск Ирана и под непосредственным командованием верховного руководителя Исламской Республики аятоллы Али Хаменеи. В заявлении командования КСИР указывалось. что удар стал актом возмездия за совершённые 7 июня боевиками ИГ нападения в Тегеране. Удар был нанесён с наземных пусковых установок в провинциях на западе страны (Керманшах и Курдистан) спустя несколько часов, после того как аятолла Хаменеи поклялся, что «враг будет наказан» во имя жертв терактов в Тегеране и всех погибших в Ираке и Сирии.
Клан олицетворяется с силовым блоком Королевства: армейское командование, спецслужбы, органы правопорядка. С восшествием нынешнего короля Салмана на престол в январе 2015 года, представители Судейри заняли доминирующие позиции в системе власти.
Подробнее: https://eadaily.com/ru/news/2017/07/01/blizhniy-vostok-2017-polugodie-po...