Постоянный представитель России при Европейском союзе Владимир Чижов - о будущем отношений России и Евросоюза, политическом кризисе внутри Европы и Герое России Андрее Карлове
Отношения между Москвой и Брюсселем в уходящем 2016 году складывались не лучшим образом.
ЕС в одностороннем порядке сократил количество официальных визитов, ввел новые санкции против РФ, а также продолжал антироссийскую риторику.
Политика ЕС привела и к внутреннему кризису самой Европы. Страны ЕС по итогам 2016 года оказались в состоянии турбулентности, возникли колоссальные вызовы, которые сотрясали Европу. А миграционный кризис выявил серьезные проблемы в работе правительств стран ЕС.
В уходящем году важнейшим событием для Европы стал референдум о выходе Великобритании из ЕС. За Brexit проголосовало более 51% населения страны, что фактически повергло в шок евробюрократию и социологов, которые прогнозировали совершенно иные результаты. Наряду с этим в ЕС произошел и ряд других важных событий. Референдум в Италии об изменении конституционного устройства, инициированный правительством, также провалился. Это стало свидетельством низкого уровня доверия населения итальянским властям.
В Нидерландах провалился референдум об ассоциации между ЕС и Украиной. Во Франции состоялись праймериз Республиканской партии, где одержал победу Франсуа Фийон — сторонник нормализации отношений с Россией. Экс-президент Пятой республики Николя Саркози потерпел поражение. А рейтинг правящей партии социалистов находится на рекордно низком уровне. Всё это — показатель недоверия французских граждан действующей власти.
В интервью специальному корреспонденту Георгию Асатряну постоянный представитель России при Европейском союзе, чрезвычайный и полномочный посол Владимир Чижов подвел итоги взаимодействия России и ЕС в 2016 году, а также рассказал о перспективах отношений в 2017-м.
— Какие события в уходящем году можно назвать ключевыми для отношений Москвы и Брюсселя?
— Из последних событий — попытка соединить воедино, выражаясь фольклорными аналогиями, волка, козу и капусту на трехсторонних переговорах Россия–ЕС–Украина по газу 9 декабря. Эти переговоры были инициированы нашими партнерами из Еврокомиссии. Их озабоченность понятна, и во многом мы ее разделяем. Она связана с угрозой перебоев в транзите российского газа через территорию Украины из-за недостаточной загрузки подземных хранилищ газа на Украине и целого ряда других, привнесенных Киевом факторов. Среди них — получившее недобрую популярность решение Хозяйственного суда Киева, утвердившего решение украинской антимонопольной службы о совершенно противоречащем всякой логике наложении штрафа на «Газпром». Это чревато откровенной конфискацией транзитного газа.
— Куда движется Европа и чего ждать Москве?
— Поскольку я в силу характера и профессии убежденный оптимист, все-таки надеюсь, что в наступающем году Евросоюз найдет в себе достаточно политической воли, чтобы выйти из того тупика, в который он себя загнал на российском треке. Я не буду говорить о тех внутренних проблемах, с которыми он сталкивается, — миграции, Brexit... Если говорить о наших отношениях, я уже и в минувшем году не раз говорил, что в ЕС идет процесс накопления некой критической массы в пользу пересмотра конфронтационной линии. На сегодняшний день такой критической массы пока нет. Посмотрим. Как только она будет накоплена, тогда и начнется процесс выхода из тупика. Насколько этому может способствовать смена власти в Соединенных Штатах, тоже посмотрим. Я этого не исключаю.
— Могут ли улучшить отношения России и ЕС предстоящие выборы во Франции и Германии?
— Уже сейчас заранее говорят, что Россия вмешается и в их проведение, как она якобы вмешалась в американские выборы. Но посмотрим. По крайней мере, многие потенциальные кандидаты на победу в этих выборах декларируют более разумные точки зрения в отношении России, нежели то, что мы слышим от некоторых представителей действующих политических элит.
Я не говорю о том, что настроения популизма, которые широко распространяются по Европе, — это ресурс пророссийских сил. Я не об этом, я о том, что есть серьезные политики, которые по-другому смотрят на отношения с Россией. Не буду называть фамилии и конкретные страны, чтобы никого не обидеть, а то вдруг кого-нибудь забуду...
— Визовый режим России со странами ЕС будет упрощаться?
— Я надеюсь, что будет упрощаться, и этот процесс идет. Недавно состоялось очередное заседание совместного комитета в Москве, прошло достаточно конструктивно. Речь идет о небольших шагах, например расширении практики выдачи многократных виз. Если говорить о стратегической цели — отмене визового режима, то тут я настроен более скептически. Отмена визового режима в принципе сейчас не самое модное занятие в Евросоюзе. Даже горячо любимой Украине они и то до весны это дело решили отложить, а вместе с ней — Грузии. Это, во-первых.
Во-вторых, по моим наблюдениям, среди российских граждан степень энтузиазма в получении безвизового режима со странами Евросоюза немного снизилась. Я могу ошибаться, глядя на это из Брюсселя, но похоже, что так и есть.
В-третьих, безвизовый режим с теми странами, с которыми у Евросоюза он уже есть, постепенно размывается. В ближайшие месяцы ожидается внедрение системы ETIAS, которая во многом копирует американскую практику: чтобы въехать в Соединенные Штаты, гражданину страны, имеющей безвизовый режим с США, всё равно надо заранее в электронном виде подавать свои паспортные данные на платную проверку. И американские власти оставляют за собой право отказать во въезде.
— Это усложнит процесс пересечения границы?
— Конечно. Это создает фильтр. Это еще не виза, но уже не полностью безвизовый режим. Он будет распространяться на страны, с которыми у Евросоюза безвизовый режим. Даже если сейчас с Украиной его объявят, всё равно их в эту систему загонят. Так же как в нее загонят и британских граждан. Даже до того, как Brexit станет реальностью, Великобритании как не входящей в Шенген стране также предложат присоединиться к этой системе.
— Ужасные террористические акты в странах ЕС (Ницца, Берлин и т.д.) повлияли на политику Брюсселя в отношении Сирии и так называемой умеренной сирийской оппозиции?
— Они повлияли на политику Брюсселя в отношении международного терроризма, конечно. Также они повлияли и на общую обстановку, которая стала нервознее. Вы упомянули Ниццу и Берлин. В Брюсселе в марте также произошли серьезные террористические акты, в том числе в аэропорту.
Что касается Сирии, то здесь я бы сказал, что политика Европейского союза в основном ограничивается словесным выражением. Евросоюз участвует в Международной группе поддержки Сирии и делает массу заявлений. Но, когда доходит дело до практических действий, ЕС сразу начинает оговариваться, что он не военный союз и в военных операциях участия не принимает (что правда), но, мол, является крупнейшим донором. Госпожа Могерини тут договорилась до того, что назвала Евросоюз вообще единственным поставщиком гуманитарной помощи в Сирию, что, выражаясь политкорректно, не вполне отражает объективную реальность.
Мы на эту тему с ними регулярно беседуем, разъясняем наш подход и предлагаем договариваться о взаимодействии в поставке гуманитарной помощи. Но они не могут пока переступить через себя в определении своего отношения к сирийскому правительству — «режиму Башара Асада», как они его называют.
Что касается «умеренной сирийской оппозиции», сам термин достаточно условный, так же как и позиция Евросоюза в этом отношении. Да, у них есть контакты с оппозиционерами, только практического эффекта они пока не имели, в отличие от работы, которую с сирийской оппозицией вела и ведет Россия — и в двустороннем плане, и с участием Турции. Ее практический результат налицо в Алеппо: проблема с выводом остававшихся боевиков решена.
— Вы были однокурсником убитого Героя России Андрея Карлова. Можете рассказать о нем?
— Мы учились на разных факультетах, но в один год. Я учился на факультете МО, а он — на факультете МЭО. Поэтому мы в институте пересекались не каждый день. Потом мы в один год пришли на работу в Министерство иностранных дел. После этого периодически наши пути пересекались. Наиболее плотно мы взаимодействовали в период, когда Андрей руководил консульским департаментом. Мы говорили о визах, перспективах безвизового режима. Андрей был самым непосредственным образом вовлечен в переговоры с Евросоюзом. Тогда он проявил себя как глубокий специалист, знаток своего дела, а также как очень располагающий к себе человек.
Если посмотреть на его послужной список, то государства, где он работал, — это не самые простые для работы точки. Северная Корея, Турция. Его работа в Турции не такая долгая — три с половиной года. Но на это время выпали крутые виражи в наших отношениях. Это ставило нашего посла в Анкаре в очень непростую ситуацию, требовало от него высокого профессионализма. Андрей блестяще с этим справился. Нам всем будет его не хватать. Он был одним из лучших не только в нашей возрастной категории, но и вообще в российской дипломатической службе. Мы будем его помнить всегда.