Конфликтный потенциал Ошской области был констатирован аналитиками ещё весной 2008 года, но и до, и после этого мы неоднократно указывали, что, кроме наркотического и террористического транзита из Афганистана, югу Киргизии гораздо более серьёзно угрожает и то, что реальная этнодемографическая ситуация, изменяющаяся на юге страны в пользу узбекского меньшинства, настоятельно требует от любых властей Киргизии, как минимум, признания существующих проблем в области законных общественных, языковых и политических прав узбеков, живущих в Киргизии, а власти страны на это оказались неспособны.
После переворота 2005 года практически единственный раз (и ненадолго) представитель узбекского меньшинства входил в губернаторский корпус юга Киргизии, но этот опыт был в Бишкеке, видимо, оценен как несущественный. И вот - по совокупности проблем - сегодня новый кровавый результат, имеющий все шансы не только повторить Ошские кровавые события 1990 года, когда умирающий СССР сумел-таки подавить киргизско-узбекские межэтническое столкновения, но и далеко оставить их позади - и по числу убитых, раненных, изгнанных, лишённых собственности и подвергшихся насилию, и по тому, что это, наконец, прямо угрожает единой киргизской государственности.
Дело не в том, что окружение Бакиева в апреле, ещё сопротивляясь новому перевороту, прямо говорило о своей готовности расколоть страну на Юг и на Север, а в том, что сама вероятность такого раскола никем не считается необоснованной: к географической разделённости двух частей страны добавляются исторические различия между властными кланами Юга и Севера, большая интернациональность населения Севера, наконец, растущая доля этнических узбеков на Юге (от 30% до 50% в зависимости от территории). Опубликованные ещё несколько лет назад ИА REGNUM Новости опросы явно показывали, что узбекское население Киргизии не считает вполне справедливым положение с их языковыми правами в местных органах власти и не склонно к ассимиляции в киргизской среде. Известно также, что инфраструктура исламистского подполья в Киргизии зачастую совпадает с внутренними этническими различиями населения.
Нет смысла сейчас останавливаться на том, что новая власть в Киргизии, её Временное правительство, в абсолютном большинстве повторяет состав той оппозиции, что свергла президента Аскара Акаева в марте 2005 года и привела к власти Курманбека Бакиева и была частью его режима, пока тот к апрелю 2010 года не вычистил её из власти. И поэтому многие в этой новой власти должны разделить с Бакиевым ответственность если не за государственную клановость, внешнеполитическую ложь, воровство, то, по крайней мере, за стыдливое молчание о них - не тогда, когда это стало политически выгодным для оппозиции, а тогда, когда это делалось. Нет смысла и напоминать временному президенту Киргизии Розе Отунбаевой её прежние высокомерные декларации о недемократичной и имперской России, к которой она теперь, за гранью выживания собственного государства, уничтоженного "клановой демократией", обращается за военной помощью, не беспокоясь о национальном суверенитете. Нет времени и отвлекаться на малоосмысленную бюрократическую инерцию Москвы, заставляющую её официально и публично выделять в общении с киргизскими лидерами Феликса Кулова и Алмазбека Атамбаева. Да, без них нет современной киргизской политики, но считать общение с ними - "указанием скипетра на желаемого вождя" - ошибка. Любой такой вождь сейчас невозможен.
Сейчас есть ряд иных, неотложных вопросов, которые не имеют никакого отношения к сведению счётов внутри киргизских элит и с киргизскими элитами, и квалифицированные ответы на которые единственно могут считаться основой для долгосрочного спасения и сохранения киргизской государственности. На эти вопросы вовсе не обязательны публичные ответы Временного правительства, ими вовсе даже не обязательно интересоваться спецпредставителям иностранных государств, бросающих в киргизскую топку всё новые миллионные суммы и многотонные гуманитарные грузы, дальнейшая судьба которых остаётся не только вне контроля, но и даже и вне сознания. Эти проблемы - родовые или приобретённые травмы киргизской государственности, без излечения которых никакие решения не будут перспективными.
1. Практика действующего Временного правительства убедительно показала, что традиционная клановость и территориальность киргизской власти не преодолевается в её коалиционности. В коалиционной власти клановость и семейственность не исчезает и не балансируется, а сохраняется, дробя центральную власть на ведомственные "уделы". Всё это разрушает централизованное государство. И в такой ситуации сам по себе парламентаризм не станет инструментом спасения, а лишь превратится в сферу взаиморазрушительной кланово-территориальной борьбы, сбалансировать которую у центральной власти попросту нет и не будет ресурсов. Реальная раздробленность Киргизии не может быть преодолена без фактической регионализации страны, главным предметом административного торга в которой должен стать не доступ к центральной власти-собственности, а получение централизованных субсидий регионам в обмен на государственную лояльность.
2. Сложившееся разделение "исторической ответственности" Казахстана за север Киргизии, а Узбекистана за юг страны - может угрожать стране конечным её фактическим разделом. Но структура "соседской ответственности" носит весьма различный характер: для Казахстана приоритетом является защита прав казахстанских собственников в экономической инфраструктуре страны и их территориального выражения в районе Иссык-Куля, для Узбекистана приоритетны права этнических узбеков и безопасность Ферганской долины (особенно в условиях местного малоземелья). Эти интересы уже носят не идеологический (в духе скрытого аншлюса Киргизии Казахстаном, перспектива которого была явной в проекте их Центральноазиатского Союза), а объективный характер. Игнорировать интересы Казахстана и Узбекистана невозможно, напротив, они должны стать предметом двусторонних соглашений с тем, чтобы превратить неизбежную защиту этих интересов в инструмент взаимной ответственности.
Нет сомнения, что и Россия имеет внятные объективные интересы в Киргизии и исторические обязательства в отношении её населения, которые следует фиксировать и обсуждать при каждом миллионе финансовой помощи и каждой тонне гуманитарных грузов. Их неразрывная, "пакетная" связь должна быть очевидна каждому временному и каждому постоянному правительству Киргизии, чтобы не повторять самоубийственного пути Бакиева.
3. Перенесение центров тяжести военно-транзитной активности США для обеспечения операций НАТО в Афганистане давно нивелировало роль Киргизии в пользу Узбекистана, Таджикистана, Туркмении и Азербайджана. В 2011 году евроатлантические силы намерены эвакуироваться из Афганистана. Результатом этого станет изгнание проамериканской администрации из Афганистана и, возможно, раздел страны. В этих условиях Киргизия - без перенесения главной базы своей военной безопасности в Ош, - наряду с Таджикистаном, будет попросту смыта постамериканскими событиями в Афганистане. Союзная, долгосрочная полноценная военная (а не просто транзитная) база в Оше - главный инструмент безопасности Киргизии, а не предмет коррупционного и недобросовестного торга.
4. Продолжающийся хаос в Киргизии и очевидность того, что даже эффективное и дружественное внешнее вмешательство потребует значительного времени для минимальной стабилизации обстановки, заставляют думать, что референдум о конституции страны, назначенный на 27 июня, неизбежно не будет отвечать стандартам проведения такого рода мероприятий, в первую очередь, с точки зрения безопасности и свободы волеизъявления на всей территории страны. Не факт, что он и состоится на всей территории страны, что даст основания сомневаться в легитимности центральной власти, "переучреждённой" таким референдумом, для всей территории Киргизии. Для современной Киргизии, о чём неоднократно заявляли президент России Дмитрий Медведев и глава правительства Владимир Путин, важнее легитимность власти (то есть новые выборы), а не конституционные эксперименты, начатые Бакиевым.
5. Наконец, внутренняя межэтническая стабильность в Киргизии невозможна до тех пор, пока узбекское население юга страны не получит адекватного представительства во всех органах и уровнях власти южных регионов, пока узбекский язык не получит прав и инфраструктуры регионального языка, что вполне соответствует современным цивилизованным стандартам и практике. Но это не может быть результатом хаотических мер, внешне вымученных гражданской войной и межэтническим конфликтом, и потому лишь затягивающих узел конфликта. Эти, безусловно, справедливые меры должны стать результатом ответственного диалога центральной власти с легитимными и уполномоченными представителями территориальных узбекских общин Киргизии, общим итогом которого станет взаимная ответственность не только за предоставление полноты прав узбекскому меньшинству, но и территориальной целостности государства.
Только выяснение всех этих первоочередных вопросов откроет дорогу для полноценной стабильности в стране, либо - что не исключено - станет окончательным диагнозом способности киргизской элиты служить своему народу и спасти своё государство.